PG, POV Шишидо, warning: беспросветный ангст. Думается, оно очень ООС. И без обоснуя.
Предупреждение: писалось в глубокой кратковременной депре перед выпускным…
А лучше это вообще не читать. Но пусть тут повисит.
Абсолютно один
двести раз подуматьСижу абсолютно один в холодной, пустой квартире. Я легко одет и давно замёрз, но совершенно не хочется вставать и искать тёплые вещи. Я ничего не делаю, просто сижу на кресле. Поправка: у меня есть одно занятие – я думаю. Вернее, пытаюсь думать, но в голове та же пустота. Все мысли как будто стёрли мокрой тряпкой. За окном лишь серое небо и опять этот ветер. Ветер, которому никогда не петь в моих крыльях. Их просто нет у меня. Не думаю, что они вообще нужны мне. Потому что я никогда не буду летать. Без опоры под ногами я окончательно потеряю связь с реальностью. Хотя я и сам не знаю, зачем цепляюсь за неё. Видимо, из привычки. Может, из боязни и неприятия нового… Наверное, так и сходят с ума. Человеческая психика – такая смешная вещь, может сломаться от малейшего неправильного движения или слова. Может, поэтому мы так боимся совершать ошибки…
Не вставая, я оглядываю скептическим взглядом свою комнату. Мда, весьма качественно исполненный бардак. Для общего впечатления, что здесь была весёлая вечеринка, не хватает только разбросанных пустых бутылок.
Всё же встав, я подхожу к зеркалу. Из него на меня смотрит невысокий кареглазый парень с короткими волосами цвета крепкого кофе. Общее впечатление портят чёрные круги под глазами. Да, бессонница, с кем не бывает. Ох, я забыл представиться: Шишидо Рё, член теннисной команды средней школы Хётей, один из Серебряной Пары.
Один и теперь единственный. Теперь у меня нет партнёра. Оотори Чотаро. Чотаро. Я до сих пор не могу осознать, что тебя нет. Все эти ночи после твоей глупой гибели я провёл, вспоминая всё, что было между нами… За окном дождь и ветер, почти ломающий деревья, но я не сломаюсь, я должен быть сильным, ведь игрок, на котором строится игра пары, просто не может быть слабым…
О чём я думаю? Вряд ли когда-нибудь смогу играть парные. Да и в синглах для меня всё кончено, как однажды соизволил выразиться Атобе. Я зло ухмыляюсь. Лучше всего, наверное, вообще перестать играть. Игра для меня потеряла смысл. В секцию меня силой привёл всё тот же Атобе, и в начале я не видел смысла в теннисе вообще, у меня не было причин играть. Но после первого же поражения от Атобе во мне что-то загорелось. Захотелось доказать презрительно усмехнувшемуся однокласснику, что я тоже чего-то стою. В конце концов, я пробился в команду. Но Атобе был всё так же далёк, а я не мог сдвинуться с места. Очень большим шоком для меня стало поражение от Тачибаны. И я стал искать способ улучшения своей игры… И обратил внимание на Чотаро.
Его Бешеная подача идеально подходила для моей цели. Я тренировался, как сумасшедший, не щадя ни себя, ни его. И вот мой матч с Таки завершается моей победой, но тренер, презрительно взглянув на меня, говорит, что новым членом становится Хиёши. Злость вспыхивает во мне с новой силой. Я кидаюсь за тренером… Дальше всё как на фотографиях: земля перед глазами… Чотаро, стоящий на коленях перед тренером рядом со мной… карман… заранее приготовленные ножницы… летящие по ветру пряди моих волос… Атобе, ухмыляющийся, но в глазах это вовсе не нужное мне сочувствие… И эта фраза тренера: «Делайте, что хотите». Я всё-таки снова в команде… но эмоции переполняют меня, и я кидаюсь прочь от места моего позора, ничего не видя и не слыша. Прибегаю к раздевалке, в полном опустошении прислоняюсь к стене и сползаю по ней, закрыв глаза. Через пару минут слышу чьи-то шаги, приближающиеся ко мне, и сильные руки поднимают меня и ставят на ноги.
- Шишидо-сан, - я слышу голос Чотаро. Мои глаза всё ещё закрыты, а ты прижимаешь меня к себе. – Шишидо-сан, мы сделали это! – шепчешь ты. Меня трясёт от избытка чувств, и я выворачиваюсь из твоих рук и убегаю…
Какой сволочью я тогда был…
На следующий день ничего не изменилось в наших отношениях. Ты был так же весел и беззаботен, как и всегда, а у меня в душе холодной змеёй шевелилось раскаяние. Для меня все наши отношения всегда были пронизаны чувством вины. Я скрывал это за нарочной грубостью, из-за которой было только хуже нам обоим. Как ты мог дарить свою такую доверчивую, детскую улыбку мне так легко? А я так боялся тебя не удержать, потерять свой источник тепла, своё серебряное солнце. И не удержал, и ты ушёл, пусть сам того не желая…
Ошитари говорил потом, что до тех пор не знал, насколько страшным может быть человеческий взгляд, пока не увидел мои глаза после сообщения о твоей гибели. Говорил он, естественно, Атобе и шёпотом, но мы слышим многое, не предназначенное для наших ушей. Но мне сейчас уже абсолютно безразлично, что обо мне говорят. Для меня выключили свет, которым ты был.
Я не пошёл на похороны. Меня бы не поняли, если бы я стоял над запечатанным гробом с ничего не выражающим лицом и слепым взглядом. Я остался дома смотреть на такое серое и безразличное небо, раскалывающееся дождём, абсолютно один…