читать дальшеВ вечерней полумгле из открытой форточки слышатся чуть приглушённые расстоянием уличные звуки. На влажном из-за косого дождя оконном стекле свет уличных фонарей расплывается яркими цветными кляксами. От холодного осеннего воздуха, прокравшегося в комнату, у Окуры уже замёрзли пальцы, сжимающие кружку с уже давно остывшим чаем. Он сильнее поджимает под себя ноги, почти сворачиваясь в клубок в кресле. Нет, он не встанет, не поставит чашку на вчерашнюю газету, лежащую на полу, и не закроет форточку - тогда в комнате станет тепло, и он может заснуть. Окура встряхивает головой и отпивает из кружки, сразу сморщиваясь - холодная волна прокатывается от желудка по всему телу. Тени, пляшущие на стене, напоминают ему стрекоз, снующих туда-сюда, сталкивающихся между собой и теряющих прозрачные крылышки, которые смятыми листками лежат под ними. Это мельтешение заставляет глаза слипаться, Таччон неловко трёт их одним кулаком, всё ещё не выпуская чашку. Ему почему-то хочется думать, что если сжать её покрепче, то и хозяин чашки всё-таки придёт, хотя бы сегодня, и Окуре больше не придётся смотреть на бесящихся на стене стрекоз и поджимать под себя ноги. Просыпается он от щелчка оконного шпингалета, щурится, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в окружающей темноте - штора, не пропускающая свет, теперь закрыта. Стрекозы исчезли, и появилось чьё-то чуть сбившееся дыхание. Ладонь Таччона оказывается зажатой между двумя другими, чуть меньшими и куда более тёплыми. - Холодный как рыба, - хрипло повисает в темноте, усмешка в знакомом голосе слишком очевидна. Окура вдруг ощущает себя таким дураком, сжимаясь в кресле ещё сильнее, и пытается выдернуть ладонь. Но её не отпускают и тянут его за руку в тёплые объятия, заставляя встать. Затёкшие ноги подводят Таччона, но объятия не только тёплые, но и крепкие. Пара неловких шагов с помощью чутких рук Рё, и под спиной Окуры оказывается мягкое покрывало кровати. Тянущее чувство в груди будто пугается дыхания на шее, и Таччон не может сдержать облегчённый выдох, обнимая Рё за плечи и проводя пальцем на ощупь от родинки под глазом до родинки у губ - он не видит его лица, но знает, что не ошибся. И чувствует пальцами, затем губами, улыбку Рё и закрывает глаза. Чтобы потом открыть их через несколько десятков минут и попытаться нашарить на полу всю ту же жёлтую чашку с остывшим чаем, потому что в комнате уже жарко, но Рё не даёт ему встать, сонно бормоча что-то про тяжёлый день и то, что кому-то пора угомониться. И утыкается лбом в плечо Окуры, мгновенно засыпая. Таччон только улыбается, проводя рукой по влажным от пота угольно-чёрным волосам. Пускай он рыба, но рыба счастливая.
